Статья Андрея Дьяченко - тот случай, когда неожиданность параллелей совпадает с их содержательностью. Ключ к пониманию хрестоматийной (во всех смыслах) дидактической наглядности Коменского следует искать в живописи. К этому подводит авторский анализ...
Владимир Кудрявцев
Настоящая статья является попыткой сравнительно-сопоставительного анализа когнитивных стратегий двух выдающихся деятелей мировой культуры – Яна Амоса Коменского и выдающегося английского художника Уолтера Крейна (1845 – 1915). Автором высказывается предположение, что выдающийся английский художник знал литературные произведения Коменского и использовал некоторые из его философских принципов в своём творчестве. Крейн много сделал для улучшения эстетического качества детских книг, причём он придавал своим работам откровенно религиозный характер. Сравнение У.Крейна с Я.-А.Коменским помогло бы выявить некоторые общие алгоритмы создания азбук и детских книг в целом.
Ключевые слова: когнитивная стратегия, движение Артс энд крафтс, детская книга, книжная иллюстрация, репрезентационные паттерны, самоотождествление, странствие, педагогика Викторианской эпохи.
Имя выдающегося английского художника Уолтера Крейна (1845 – 1915) никогда не упоминалось рядом с именем Яна Амоса Коменского, и в рамках настоящей статьи мы попытаемся провести некоторые параллели между творчеством этих двух выдающихся людей. У.Крейн и Я.-А.Коменский жили в разные эпохи, но сопоставление их мировоззрения даёт повод для поисков общности когнитивных стратегий, к которым они прибегали при ифилософском и художественном освоении окружающего мира.
Крейн жил в Викторианскую эпоху. Детская книга девятнадцатого века впитала в себя многие художественные и педагогические системы. В Викторианскую эпоху перевес был явно в сторону педагогики: стремясь к максимальной назидательности, художники создали “банк образов” положительных детей, воплощавших идеальные для эпохи поведенческие паттерны. Середина девятнадцатого века принесла ряд изменений как в эстетике детской книги, так и в трактовке образа ребёнка.
В эпоху эклектики в Англии появился стиль “Артс энд крафтс” (иначе называемый «Движение искусств и ремёсел»). Его становление и развитие связано с именами выдающихся английских художников Уильяма Морриса и Уолтера Крейна (1845 – 1915), интересующего нас в рамках настоящей статьи. И сам Крейн, и художники, разделявшие его идеи, искренне мечтали возродить старые традиции ручного производства товаров и рукописной книги. Они опасались засилья машинного производства и предвидели деформацию человеческой души в эпоху всеобщего тиражирования.
У.Морриса и У.Крейна интересовали не только эстетические, но и педагогические аспекты книжного искусства. Они реформировали книгу, видя в произведении печати не только текст, прошедший через типографию, но и своеобразную модель мира. Через изящную книгу в стиле “Артс энд крафтс” ребёнок был призван постигать законы добра и красоты, познавать окружающий мир.
Однако эстетика с трудом проникала в педагогическую жизнь. В те годы производство всё же становилось массовым. Техника развивалась, появлялись новые машины и станки, и было не до рукописной книги и не до кустарного изготовления каждого предмета быта руками человека. Тиражировалась и детская книга, эстетика которой во многом была обусловлена желанием напечатать большой тираж экономичными средствами.
Викторианское образование было в высшей степени назидательным. Большое значение придавалось ритуалам и символам. Представители движения “Артс энд крафтс”, ни в коей мере не разрушая установившиеся ритуалы, стремились сохранить красоту обыденных предметов, развивать дальше эстетику повседневности. Можно предположить, что художники круга Крейна, объективно интересуясь не только Ренессансом, но и барокко, часто обращались к культуре 17-ого века и видели книги Коменского, по крайней мере, листали их.
О творчестве Уолтера Крейна в СССР и в постсоветской России писали очень мало, нет ни книг, ни серьёзных монографических журнальных статей. О педагогических взглядах художника вообще ничего не написано, хотя сегодня можно утверждать, что движение “Артс энд крафтс” породило своё оригинальное отношение к ребёнку, которое было куда более гуманным, чем строгая педагогика Викторианской эпохи с её многочисленными запретами. Детский мир эпохи “Артс энд крафтс” полностью расстался с изображением ребёнка с пропорциями взрослого (а ведь это порой производило жутковатое впечатление), и в этой ситуации художники взяли курс на изображение ребёнка как ангелоподобного существа, наделённого чисто детскими чертами (лишёнными викторианской псевдосерьёзности).
Уолтер Томас Крейн родился в 1845 году в Ливерпуле. Его отец был художником, и вполне естественно, что Уолтер получил первые уроки рисования в семье. Отец художника был первым наставником мальчика в изобразительном искусстве. Затем его учителем стал выдающийся мастер гравюры на дереве Уильям Джеймс Линтон (он знаком нам по барельефу с изображением пяти казнённых декабристов). Это был неуравновешенный человек, отличавшийся чрезмерной строгостью к ученикам. Отрицательные стороны его характера компенсировались тем, что он был высоким профессионалом и внушал ученикам любовь к искусству прошлого.
Любимейшим персонажем Линтона был гений немецкого Возрождения Альбрехт Дюрер (1471 – 1528), и вполне естественно, что учитель заразил стилистикой Дюрера своего ученика. Имя знаменитого немецкого художника в Великобритании произносили на английский манер – Элберт. Для англичан “Элберт Дюрер” – крупнейший мастер гравюры, непревзойденный анатом, певец и философ природы и совершенства человеческого тела. Дюрер действительно заслуживал такого поклонения – в рисунке и гравюре он был настоящим богом.
Будучи певцом золотого сечения в изобразительном искусстве, Дюрер никогда не забывал и об уродливых проявлениях материи и с удовольствием рисовал некрасивые носы и огромные уши. Именно на фоне биологической некрасивости моделей, доходящей до уродства, работы Дюрера о совершенных людях смотрятся как настоящие шедевры. Для Крейна эти модели некрасивости служили отправными точками для постижения красоты и гармонии. Он воспринимал некрасивость и красоту в нерасторжимом диалектическом единстве.
Крейн тоже искал изобразительные матрицы красоты и уродства, но при этом он интересовался не только Дюрером. Его учитель Линтон иллюстрировал знаменитую поэму Джона Беньяна (Баньяна) “Путь паломника”. Российскому читателю хорошо знакома придуманная Беньяном аллегория “Ярмарка тщеславия”, однако она усваивается через одноимённый роман У.М.-Теккерея, и отечественные читатели часто полагают, что этот ёмкий символ придумал сам Теккерей.
Мы можем предположить, что У.Крейн, глубоко уважая своего учителя и вникая в используемые им художественные приёмы, видел весь цикл работ Линтона к книге “Путь паломника”, причём не только все графические листы, но, вероятно, и предварительные эскизы и наброски к этим композициям.
Линтон много и напряжённо работал, выполняя самые различные заказы на гравюры и иллюстрации. Эти заказы поступали не только от издательств и библейских обществ, но и от религиозных деятелей и от учёных. Широко известно, что Линтон специально изучал дидактическую и религиозную литературу разных эпох, а будучи поклонником Дюрера, он хорошо знал издательское дело Нюрнберга дюреровской эпохи. То, что Уильям Джеймс Линтон был знаком не только с графической системой оформления книг Коменского, но и с учением великого педагога, не оставляет сомнений (он вникал в содержание религиозных книг, даже если книга нужна было ему в полиграфических целях – как образец печати, например.
По поводу Крейна мы не можем утверждать то же самое, однако наверняка У.Крейн, как вдумчивый историк книги, видел и прижизненные издания Беньяна и вполне мог быть свидетелем сравнения, проводимого Линтоном между Беньяном и Коменским. Более того, он “моделировал” страницы азбук и других детских книг, воспринимая пространство как рай на земле, и мы можем задаться вопросом, насколько такая система взглядов могла быть подсказана педагогикой эпохи барокко.
Известно, что упомянутую нами известную книгу Беньяна сравнивают с книгой Коменского “Лабиринт света и рай сердца”. В обоих случаях перед нами литературное произведение в жанре странствия, в котором каждый эпизод “нагружен” сложный религиозно-философской символикой, расшифровывать которую непросто.
И Дж.Беньян, и Я.-А.Коменский воспринимали мир как территорию для религиозно-философских странствий, пространство, на котором мир познаётся через напряжённые искания. И художники адекватно отображали этот вид пространства. Иногда важным стилистическим приёмом становился низко опущенный горизонт, благодаря чему фигуры наставника и неофита (или странника и одного из персонажей, с которым судьба свела его на жизненном пути) становились более экспрессивными, воспринимались на фоне неба в режиме резкого контраста с небесами и вообще несли дополнительную семантическую нагрузку. Два человека, ведущие беседу, часто располагались в центре графического листа, знаменуя собой сильные позиции в иллюстрируемом тексте.
Книга Беньяна выдержала множество изданий и религиозные организации очень тепло встретили графическую сюиту Линтона. Можно утверждать, что богословы безоговорочно приняли эстетику Линтона и его трактовку персонажей. Это произведение по праву стоит в одном ряду с философской прозой Коменского, и очень вероятно, что Крейн, изучая историю графического оформления книги в эпоху барокко, читал и анализировал “книжный дизайн” не только книги Беньяна, но и книги “Лабиринт света и рай сердца”, а также и книги Orbis pictus.
Это создаёт интересное (и перспективное) семантическое поле для исследований, и всё же однозначных веских доказательств в пользу того, что Крейн читал Коменского, у нас нет. Мы должны (и это дело будущего) провести тщательный и скрупулёзный анализ произведений Крейна (для начала это могут быть его графические произведения на учебно–дидактическую тему) с целью высказывания предположений относительно того, видел ли он книги Коменского и соответственно, читал ли их. Более того, на основе тщательного анализа произведений Уолтера Крейна можно установить, внедрял он ли в свою художническую (да и педагогическую) практику идеи великого чешского педагога.
Страстно любя графику Средневековья и Возрождения, Крейн отдавал должное разным пластам человеческой культуры. В своих детских книгах он мог соединить такие разные культурные конструкты как идеи Льва Толстого и эстетику японской гравюры. Получались синтетические произведения искусства, в которых сплавлялись воедино стили и манеры разных художников, разных стран и эпох. И это эклектическое по своей сути сочетание (Дюрера и Боттичелли, Льва Толстого и Хокусаи) давало в сумме удивительно гармоничный сплав разных национальных культур. Этот сплав встречается нам на страницах знаменитых детских книг Крейна “Сказки братьев Гримм”, “Кот в сапогах”, “Али-баба и сорок разбойников”.
При анализе многоцветных графических композиций, которые украшают детские книги Крейна, вспоминается словосочетание “рай сердца”. Даже если не будет точно доказано, что Крейн знал учение Коменского, налицо общность трактовки детства как пребывания в раю. И хотя Крейн нигде не обобщил свою педагогическую систему и свой собственный опыт отцовства, его педагогические взгляды проявились прежде всего в созданных им детских книгах.
Ему помогли в этом его энциклопедические познания. Изучая мировую культуру, Крейн охватывал своим широким кругозором весь период существования в мировой истории иллюстрированной книги, эволюцию печатных изданий для детей. При этом именно период, когда жил Коменский, казался ему не самым важным для истории книжной графики. Крейн считал, что книжное искусство семнадцатого века стало сюжетно-фабульным и утратило свои декоративные свойства. В этом он не всегда был справедлив.
Под когнитивной стратегией мы будем понимать совокупность принципов познания мира, выраженную в индивидуальной стилистике творчества того или иного деятеля культуры. Мы рассматриваем Коменского и Крейна – двух выдающихся деятелей мировой культуры как носителей определённых когнитивных стратегий, общность которых мы попытаемся выявить.
Стиль “Артс энд крафтс” по своей природе был когнитивен и дидактичен. Но его дидактичность затрагивала не столько паттерны поведения, сколько обращение к прошлому. Художники словно говорили потребителям созданных ими предметов быта: “Знайте больше о прошлом, о Средневековье и Ренессансе”.
Мастера “Артс энд крафтс” хотели активно включить прошлое в процесс воспитания, добиться того, чтобы прошедшие эпохи в разной форме присутствовали в современном дидактическом процессе. Но как можно было “заявить” присутствие прошлого в настоящем, добиться того, чтобы историческое сознание формировалось у ребёнка с ранних лет? Крейн добивался формирования у ребёнка особого исторического сознания через воображение, игру и детскую книгу. Стратегия познания мира была окрашена радостью игры и радостью соприкосновения с прекрасным.
Взгляд Яна Амоса Коменского на мир – это позиция религиозного философа и педагога. Коменский бесконечно любит ребёнка, его принцип “Сначала любить, потом учить” получил мировое признание. Когнитивная стратегия Крейна очень близка к этим принципам. Она предусматривала (как одну из важных форм познания мира) общение с детьми как божьими созданиями, символами ангельской чистоты. При этом символика света играла важную роль в творчестве Крейна, и рост и развитие ребёнка он рассматривал именно как путь к свету (отсюда особенная роль освещённости в его работах).
Образ ребёнка, познающего мир, красной нитью проходит через творчество Крейна. Это ребёнок, которого ведёт по жизни Бог и та трогательная сентиментальность, с которой художник подходит к образам малышей, сочетается с глубокой религиозностью. Для Крейна детство – это период поисков себя (ребёнок инстинктивно осуществляет выбор между имиджевыми структурами, которые предлагает ему Крейн: он может быть садоводом, танцором на сельском празднике или героем народных сказок), но при этом детство – это и период позиционирования себя во Вселенной. “Азбука” Уолтера Крейна – это не только красивое подарочное издание, но и мощная заявка на создание иной модели мира.
В чём же “инаковость” этой модели? Она знаменовала собой отход от викторианской педагогики со свойственной ей дидактичностью и системой запретов. Мир ребёнка наполнен радостью и развлечениями. Более того, самим взрослым предлагается ощутить в себе дыхание детства через игру и многочисленные перевоплощения.
Философия Крейна, так же как и философия Коменского, предусматривала рассмотрение мира как единого целого – панорамы природы и архитектуры, в которых природный элемент плавно перетекал в элемент архитектурный. Единство мира как храма красоты нашло отражение в иллюстрациях Крейна и в его живописных полотнах.
Крейна любили на родине Коменского – в Чехии. И он знал искусство Моравии, вернее отдельные его страницы. Например, ему было знакомо творчество знаменитого чешского художника и гравёра Вацлава Холлара. Представим себе, что Крейн видел книгу Orbis pictus. Зададимся вопросом, что мог он взять из философии Коменского и эстетики этого издания?
Модель божьего мира создавалась Крейном в детской книге как особый тип художественного пространства, ориентированный на юного читателя – ребёнка. Важно, что это пространство почти не было дисциплинарным (по контрасту со многими произведениями Викторианского искусства и дизайна), но было в высшей степени когнитивным. Оно словно бы призывало ребёнка познавать мир.
Вселенная представала в произведениях Крейна как многоступенчатое гармоничное целое. Художник старается соблюсти принцип энциклопедического охвата. Он подходит к иллюстрированию азбуки так, словно ребёнок призван не изучить буквы алфавита, а прежде всего вместить в себя картину Божьего мира.
Для сравнения вспомним здесь образ О.Кокошки – художника, который также создавал в своих полотнах картину Божьего мира. При этом этот талантливый живописец полностью отождествлял себя с Коменским. Книга Кокошки “Моя жизнь” содержит строки и целые страницы, которые составляют панораму самоотождествления автора с кумиром. Эти мемуары – бесценное свидетельство того, как строится процесс подражания и воспроизведения поведенческих и репрезентационных паттернов. Мы позволим себе предположить здесь, что самоотождествление О.Кокошки с Коменским было исторически предопределено. Ибо оно могло вообще не иметь места, если бы не те механизмы отождествления одного художника с другим, самого себя со своим кумиром, которые предложили в девятнадцатом веке Уильям Линтон и его талантливый ученик Уолтер Крейн.
Образы из книги Orbis pictus вполне могли бы играть для Крейна роль репрезентационных паттернов, и вполне вероятно, что они действительно остались в памяти художника. Автор видит свою дальнейшую задачу в том, чтобы окончательно доказать факт знакомства Крейна с произведениями Коменского и выявить общие черты в их педагогических системах.
Очень большую роль в творчестве Крейна играла гармония земного и небесного, И хотя мы точно не знаем, из каких источников почерпнуты соответствующие ментальные и культурные матрицы, лежащие в основе этой картины мира, мы полагаем, что благоговение перед мирозданием и познание многоступенчатой Вселенной через художественные образы могли быть продиктованы не только условиями воспитания Крейна, но и другим очень важным источником – творчеством Коменского.
Крейн воспринимал мир как совокупность различных форм. Так же, как и его кумир Дюрер, он создавал штудии (учебные рисунки) голов и фигур, сравнивая разные человеческие типы. Среди этих типов были и образы, интересные для истории педагогики. Это и типажи наставников-мудрецов, и образы священников, которые трактовались художником как с определённой долей назидательности, так и с мягким юмором.
Художник использовал эти штудии при иллюстрировании художественной литературы. Работая над сказками, он сталкивался с разными сюжетно-фабульными построениями и широчайшим персонажным миром. Поэтому он должен был рисовать то прекрасных принцесс, то уродливых карликов и чудовищ. Великолепное мастерство рисовальщика позволило ему создать такие циклы иллюстраций, которые не выглядят устаревшими и сегодня.
Графическая система, разработанная Уолтером Крейном, – тонкий контур, стилизация под Дюрера и Боттичелли, музыкальный ритм композиции – была очень полной (с точки зрения обилия методов) и эффективной. Все специфические черты оформления книги, которые “задал” Крейн, были использованы дизайнерами сначала при проектировании книжных обложек, а затем и при создании многочисленных наглядных пособий для детей.
Среди учеников Крейна выделялся талантливый художник Генри (Генрих) Осповат (1877 – 1909), у которого были русские корни. Осповат впитывал в себя новейшие тенденции в оформлении книги. Как график и иллюстратор, он в полной мере принадлежал к школе Уолтера Крейна. Книжные иллюстрации, выполненные в стиле модерн, были ориентированы на такое важное свойство произведения прикладной графики как декоративность. У Осповата она превращалась в настоящую религию красоты.
Эстетика Крейна и Осповата предполагала восприятие природы как божественного чуда. Осповат воспринимал природу точно так же, как и кумиры Крейна – Дюрер и Боттичелли. В его творчестве мы находим религиозное благоговение перед жизнью и перед красотой. Мы выявляем, например, сразу несколько разновидностей плавных текучих линий, напоминающих течение воды и особую трактовку полей и лесов. Как средоточий мифологической красоты.
За этими линиями закреплялись целые ряды значений. Это и идея течения вечной жизни, и тема Вечного царства мертвых, и важная для рубежа веков тема переселения душ, которое тоже осуществляется через некие гигантские потоки. Трудно переоценить в художественных памятниках эпохи модерна роль воды как некоей особой объединяющей мир стихии. Осповат активно использовал витиеватые линии для подчёркивания уникальности природного здания. Он вплотную приблизил эстетику Крейна к универсальному стилю, способному отразить мир как воплощение рая – сверхгармоничного и сверхсовершенного единства.
Осповату всегда импонировало искусство витиеватых, изгибающихся линий. Его герои благоговеют перед совершенным миром Вселенной, но не будем забывать, что этот мир в высшей степени изменчив. Например, водные потоки символизировали в его творчестве вечное течение жизни. Разбросанные по произведениям Осповата фонтаны – большие и малые, находящиеся в самом центре произведения или помещенные на задний план для создания эффектного декоративного фона, составляют целую галерею образов, которые в совокупности позволяют нам осознать тему потока как некоего единства, декорирующего и упорядочивающего мир. При этом Осповат не игнорировал материальную среду, в которой живут его герои. Он тщательно вырисовывал книги и музыкальные инструменты, иногда просто так, совершенно свободно лежащие в ландшафте его работ. Мы рискнём предположить, что Крейн мог показывать своему ученику книгу Orbis pictus, и что некоторые изобразительные конструкты могли быть навеяны Осповату трудом Коменского.
Творчество Крейна знали и очень ценили на родине Коменского – в Чехословакии. Назовём здесь два известных имени: Войтех Прейссиг и Йозеф Лада. Они были популярны в Чехии в начале ХХ века и их слава не померкла с течением времени. У нас есть основания упомянуть в рамках этой статьи Ладу и Прейссига, так как в их эстетике, в их в высшей степени индивидуальных стилях соединились имена Коменского и Крейна. То, что они оба жили в эпоху Артс энд крафтс, то есть в период расцвета творчества Крейна, и познали удовольствие создания многоцветных детских книг в стиле “модерн” является важной чертой художественной атмосферы рубежа девятнадцатого и двадцатого веков. Мы видим в детских книгах этих замечательных иллюстраторов настоящий рай сердца, в котором в соответствии с идеями Коменского должен провести свою жизнь ребёнок.
Мир стремительно меняется, меняется и изобразительное искусство. И такой утончённый знаток и ценитель детской книги как Уолтер Крейн не мог предвидеть появление на страницах детских книг новейших героев, манифестировавших новый персонажный мир: киборгов и разного рода монстров, героев жанра катастрофы и апокалипсической драмы в искусстве, подростка-гота или ребёнка в стиле панк, эмо и металлический рок. Он был апологетом изящного в искусстве, и его знаменитая многоцветная книга “Азбука” – это детище своего времени, в которое уже нельзя будет вписать современность. При этом данная книга – это ещё и интереснейший аналог книги Orbis pictus.
На этапе предположений о знакомстве Крейна с творчеством Коменского мы позволим себе предположить наличие следующих общих когнитивных стратегий:
1) У.Крейн и Я.А.Коменский воспринимали мир как господнее чудо и отразили в своём творчестве процесс синхронизации человека с миром.
2) Для У.Крейна и Я.-А.Коменского была важна трактовка человеческой жизни как пути из тьмы к свету, представленного как странствие.
3) Для Крейна и Коменского изобразительное искусство имело ярко выраженный дидактический аспект, а познание мира предусматривало усвоение большого количества изобразительных паттернов разных типов.
Однако наиболее важным свойством творчества знаменитого англичанина, которое в дальнейшем может быть использовано в сравнительно-сопоставительном анализе, является то, что Крейн был ориентирован на отражение в творчестве гармонии земного и небесного совершенства. Эту же цель ставил перед собой и великий педагог Ян Амос Коменский. Общность двух талантливых деятелей культуры в плане познания мира ещё предстоит глубоко и всесторонне исследовать.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Арнгейм Рудольф. Искусство и визуальное восприятие. М., Прогресс, 1974.
2. Гаптилл Артур Л. Работа пером и тушью. М., 2004.
3. Ганкина Э.З. Художник в современной детской книге. М., “Советский художник”, 1977.
4. Дьяченко А.П. Мир Елизаветы Бём. В сб.: Петербургские искусствоведческие тетради, выпуск №31, Санкт-Петербург, 2014, стр. 123 – 133.
5. “История мировой эстетической мысли”. Москва, “Искусство”, 1987. О движении “Артс энд крафтс” см. стр. 196 – 203.
6. Марчукова C.М. “О Лабиринте света в творчестве Я.А.Коменского и И. Босха. В сб.: Ян Амос Коменский и современный мир. Материалы международной научно-практической конференции. СПб, Петершуле. 2011, стр. 93 – 101.
7. Марчукова С.М. Ян Амос Коменский: приглашение к диалогу. СПб, “Европейский дом”, 2008.
8. Рябухина В.В. Передача информации в культуре. Теория мемов. СПб, 2009.
9. Фивер, Уильям. Когда мы были детьми. М., “Советский художник”, 1979.
10. Crane,Walter. Von der dekorativen Illustration des Buches in alter und neuer Zeit. Leipzig, 1901.SUMMARY
The present article is an attempt at comparative analysis of two cognitive strategies – that of Jan Amos Komensky and of the British artist Walter Crane (1845 – 1915). A supposition is expressed that the famous British artist knew the works of Komensky and used some of Komensky’s philosophical principles in his creative activity. Crane did a lot to improve the aesthetic qualities of children’s books conferring more of a religious feeling to them. Comparison of Crane with Komensky would help to identify some general algorithms of creating ABCs and children’s books in general.
Андрей Дьяченко - переводчик, член Международной ассоциации искусствоведов. С 1991 года регулярно выступает с лекциями в Санкт-петербургском Доме ученых в рамках постоянно действующего семинара по истории Петербурга по темам “Зарубежные художники в Петербурге – Ленинграде” и “Зарубежные писатели в городе на Неве”.
С 2004 года по 2010 год работал редактором Отдела силуэтных миниатюр Московского Музея народной графики (заведующая отделом – Руденко Л.Л.). Собранные А.Дьяченко произведения силуэтной графики, в разные годы переданные в отдел, после ликвидации отдела взяты на хранение московской средней школой им. Пушкина.
С 2005 по 2011 год входил в редакционную коллегию журнала “Петербургский коллекционер” (главный редактор – О.А.Сыромятников).
Важнейшие кураторские проекты А.Дьяченко – выставка работ художника Константина Сницаря (Дом ученых, 2005 год), книжно-журнальная выставка “Обри Бердслей и его эпоха” и мини-выставки - “Силуэтная книжная обложка” (ДК Суздальский, 2007 год) и “Тень, абрис, силуэт” в художественной открытке (Галерея Третьякова, СПб, 2008).
А.Дьяченко является автором книг “Искусство ГДР” (1985), “Альфонс Муха и Россия” (“Роза мира”, 1998 год) и “Тост за Пушкина” (издание Общества любителей миниатюрной книги, 1999 год), а также одной из глав коллективной монографии “Александр Сокуров”. В настоящий момент готовится к печати книга “Зарубежный почтовый дизайн” (частично опубликована в Интернет).
Под редакцией А.П.Дьяченко вышли в свет книги “Санкт-Петербург” (в которой он был редактором английского текста; издана “Библиотекой “Звезды” в 1991 году), буклет на английском языке “Резьба по кости мамонта”, а также воспоминания художника А.Давыдова “Тринадцатая тетрадь” (Библиотека журнала “Нева”, 2003).
Всего им опубликовано свыше 500 статей по изобразительному искусству России и зарубежных стран, а также художественной литературе. Помимо этого им опубликованы переводы с английского и немецкого языков. Среди изданий, вышедших на английском языке в переводе А.Дьяченко книги В.Худолея “Слово и штрих. Экслибрисная Пушкиниана” (!999) и “Экслибрис Серебряного века” (1998), а также очерк о художнике Ю.Ноздрине.
Статьи А.Дьяченко по изобразительному искусству в разные годы переводились на английский, немецкий, французский, украинский и финский языки. Кроме того, автор имеет ряд работ, изначально написанных на английском языке и опубликованных в Великобритании.
На развитие сайта
