Текст воспроизведен по изд.: Пономаренко В.А. На чьих плечах мы стоим? М.: Ин-т психологии РАН, 2012.



Когда перед полетом в космос ранним утром 12 апреля 1961 г. Юрий Гагарин проснулся, он встретился взглядом с добрыми, мудрыми глазами врача-психолога Ф.Д. Горбова. Это был первый психолог у первого космонавта. Горбов знал, что с небес Гагарин возвратится с другим вторым Я.



Мыслящая, пульсирующая талантами личность, человек неординарный, импульсивный, способный совершать непрогнозируемые поступки, доброжелательный, способный открывать таланты у смертных — таков сложившийся в моем сознании и душе образ Федора Дмитриевича Горбова. Авиационно-космическая медицина богата своими знаменитыми психологами: С. Геллерштейн, С. Рубинштейн, К. Платонов, Б. Алякринский В. Попов, И. Завалова, Г. Зараковский, Л. Гримак и др. Но Горбов был не столько звонко знаменит, сколько всеми почитаем за глубокий профессионализм. Он был ярко приметен ввиду своей личностной свободы, свободы внутреннего «Я» и полета мысли. С моей точки зрения, секрет человеческих и научных талантов Ф.Горбова был в его ценностном отношении к опыту жизни, особенно в формате ее сермяжной правды, в его умственной наблюдательности и пристрастии не к «что?», а к «почему?» Он глубоко сопереживал другому, в том числе и больному, страждущему, обреченному. Интегрируя свое и чужое, получал глубинные сходства и различия в области искомой душевной энергетики индивидуальности. И, только лишь сформировав образ профессиональной задачи познания внутреннего мира исследуемого человека, приступал к созданию психолого-медицинских моделей, с помощью которых раскрывал тот уровень закономерностей, который всех потрясал глубиной и научным предвидением. Федор Дмитриевич потрясал нестандартностью подходов к решению, казалось бы, стандартных проблем.

Он прошел путь человека на войне в авиации (1941-1945). Как врач, как психоневролог, как врожденный психолог столкнулся с жизнью в об-щем-то здоровых людей, в которой психология играла ведущую роль. Но это надо было суметь увидеть. Дуэльную боевую деятельность летчиков отягощали переутомления, фобии, астенизация, неврозы, посттравматический боевой стресс, психастении. Это все было на поверхности, как грибы в лесу. Но было другое: откуда исходят такие силы, как психическая выносливость, как наращивание умственных летных способностей, как неистощимый юмор, как приращение индивидуальной многомерности. Федор Дмитриевич с войны привез не только мудрую печаль о перемолке людей и падении цены жизни, о жестокости и бессмыслице многих сторон Бытия в условиях презрения к предназначению человека. Он сохранил свою душу, полную добра и сострадания.

Внешний вид Ф. Горбова: его умное, тепло-печальное лицо с лукавинкой, умудренная жизнью сутулость, спокойный голос, предметнообразная речь, энергетический юмор, неоконченные предложения, внезапный уход в себя, внутренняя закрытость — несли в себе глубокие осмысленные переживания далеко нс праздной жизни. Он нс принимал «элитного» окружения, демонстрирующего не так уж мало солдафонских глупостей, амбиций от ожирения, пустословных притязаний. Совесть питала его талант видеть.

Первые его работы в качестве психоневролога и начальника лаборатории в Центральном авиационном госпитале (1946-1958), кроме лечебных дел, касались содержания внутреннего «Я» летчика, его подсознательной сферы, взаимодействия организма и личности с неземной средой обитания. Этиология неврозов, измененных состояний сознания, причины внутри-личностных конфликтов рассматривались в органичном контексте с внешней средой. Внешняя среда: гравитация, пространство, время, поток и порядок следования первосигнальных и второсигнальных раздражителей в процессе полетов, темповые характеристики, их следования, дефицит времени — вот, что открыл Горбов во внутренних концептуальных моделях психического отражения летчика, в абсолютно новом пространстве и времени, в неземной среде обитания. Создать новую теорию замыкательных функций в нервной системе, в функциональных системах через внешнюю среду, придав ей регуляторную функцию, для того времени (1946-1958) было совсем не просто. Он теоретически осмыслял суть ошибок и затруднений летчика в полете, их катастрофическую фатальность. Гений Горбова позволил создать клиническую нейропсихологию через раскрытие новых, доселе неизвестных явлений. Кратко перечислю их.

1. Пароксизмы в деятельности летчика как объективный фактор раздвоения личности, изменений сознания в процессе летного труда.

Он создал экспериментальную установку и объективно установил пороги информационных потоков, их значимость, разрушающие отражательные функции психики. Установил преморбидные признаки нарушений психических функций и процессов. Создал классификацию синдромаль-ных феноменов пароксизмов деятельности. Ввел в систему врачебнолетной экспертизы объективные показатели снижения надежности в условиях непрерывной деятельности. Обосновал методы психофизиологической тренировки, введя свои оригинальные психологические бланковые и аппаратурные методики.

Здесь, позволю себе заметить, Ф. Горбов трудился во времена, когда господствовала атмосфера павловской сессии. Психология как наука, по крайней мере, в военных медицинских учреждениях была не в цене. Вольнодумство за рамками условно-рефлекторной деятельности, принципа нсвризма нс поощрялось. Именно Горбов, психологически исследуя внешнюю среду и ее преодоление во внутреннем «Я» летчика, существенно продвинул авиакосмическую медицину. В чем именно?

2. Он разгадал, что в полете чувства, наряду с интеллектом, формируют личностный смысл отраженного пространства и времени, регулируют процесс предвидения опасности, пополняют процесс принятия решения через трансформацию физического сигнала (вибрация, гравитация, звук, свет, угловые и линейные ускорения) в понятийный посыл, расширяющий общее ориентирование в опасной полетной ситуации. В последующем эти данные легли в основу требований к информационному обеспечению при разработке приборного оборудования самолета и использовались при расследовании причин ошибочных действий пилота. В летной практике и конструировании систем отображения информации с психологической опорой на качество информации, на значимость сигнала в определенном виде эти идеи опережали работы Винера.

3. Психолог Ф.Д. Горбов, исследуя функциональные нарушения физиологических систем и органов, выявил принципиально новую идеологию причин функциональных нарушений, а именно информационную. Информационные потоки, принимаемые анализаторами в случае невыраженных летных способностей, приводили к срыву психических регуляций психофизиологических резервов при сохраненном соматическом здоровье. В последующем развивались психоневрологические синдромы и внутриличностные конфликты в виде психологических установок своей неполноценности. Так была создана научная основа для введения понятия, «профессионально обусловленные болезни», оно наполнено новым содержанием «аэроневроз», «излет». Клиническая психология Горбова впервые подошла к понятиям профессионального здоровья, психофизиологических резервов, восстановительной медицины, психодиагностики спосооностеи в интересах создания оздоровительной системы для здоровых людей.

4. В эти же годы Федор Дмитриевич открывает новый пласт исследований в области пространственной ориентации, развивая идеи о кинес-тезическом анализаторе пространства, чувстве самолета, чувстве полета, т.е. того, что и составляет основы летанья. Эти результаты легли в основу разработки порогов восприятия ускорений, давления, мышечного чувства в интересах нормирования усилий на органах управления самолетом при воздействии пилотажных перегрузок. Причем главным здесь было создание эргономических условий, предупреждающих целую серию обманов чувств. Это был существенный вклад в безопасность полетов. Подчеркну: он ведь был в должности клинического психоневролога, т.е. лечащего врача. Талант есть талант, но была еще ответственность за свой талант, и он дарил его жителям Неба. Когда начала развиваться инженерная психология и возникли проблемы надежности системы «летчик-само-лет-среда», Федор Дмитриевич не обошел вниманием и эту проблему. Он выполняет совместно с Л.Д. Чайновой работу по проблемам помехоустойчивости оператора в системах управления.

Прежде всего, помехоустойчивость рассматривается в контексте альтернативного выбора, тонких дифференцировок, работоспособности в условиях помех, близких к полезному сигналу. Федор Дмитриевич на большой выборке летчиков с разными индивидуально-психологическими свойствами нервной системы провел блестящий эксперимент. Создал модель, близкую по своей психологической сути управляемому потоку информации, с подачей помех голосом, изменение принципов технологии работы (с цифровыми таблицами). Он экспериментально получил состояния неясности в восприятии окружающего мира, которое назвал «потеря нити мыслей». В последующем это было объединено одним понятием «трудные состояния». Все они были объективизированы и классифицированы с помощью ЭЭГ, движения глазных яблок, мигательных движений. Для практики были установлены условия, провоцирующие трудные состояния, например, непрерывная работа по тонкой дифференцировке. Отормаживание помехи вызывало высокий уровень нервного напряжения, приводящего к явлениям адаптационно-вегетативного срыва.

Но главное, что открыл Ф. Горбов,— работа в условиях помех, в частности, при воздействии близких к основному сигналов приводит к нарушению предвидения. В летном труде предвидение, антиципация, экстраполяция — основные профессионально важные качества. Эта работа создала огромную матрицу внедрений в нормирование потока информации, в структуру радиообмена, в организацию полета строем, в расследование причин летных происшествий. И, безусловно, в разработку методов врачебно-летной экспертизы при определении выраженности летных способностей и психоневрологической устойчивости к помехам. И все это — инициативная, сверхурочная работа мыслящего, постоянно думающего, ищущего для того времени практического врача-психолога. Все завершилось блестящей докторской диссертацией по проблеме «Пароксизмы при непрерывной деятельности». Им были вскрыты причины гибели летчиков из-за последствий черепно-мозговых травм, скрытой эпилепсии, неврозов. Создана система диагностики и экспертных решений, используемых в практике врачебно-летной экспертизы.

В стране наступала космическая эра. Впервые в истории авиационной медицине, мало чтимой в академической среде, да и в Минздраве, была поручена государственная задача в высшей степени политической ответственности. Речь идет об отборе, подготовке в космонавты, о психологическом обеспечении психической деятельности в большом отдалении от Земли. Но, кроме научного интереса, был очень важный момент: кто подпишет, условно говоря, полетный лист и даст гарантию, что опре-дслнный человек нс сойдет с ума, нс потеряет рассудок в оценке того, кто он и что делает в космосе?

Сегодня это смешно, а тогда в 1959 г. было не до смеха. Не соматическое здоровье выходило на первый план, так как условия среды обитания в космическом корабле были созданы по всем авиационным стандартам. Психика стала главной заботой. Федор Дмитриевич понимал, что в стенах госпиталя ее решать трудно, он переходит в 7-й Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационной и космической медицины. Возглавляет лабораторию космической психологии (1960-1964).

Космическая психология — воистину детище Ф. Горбова. Им была впервые в истории наук о человеке создана программа познания человеческой психики во взаимосвязях с факторами космического полета, с факторами, с которыми человек в земной жизни не встречался. В ее основе лежали теории внутреннего тонкого мира человека во взаимодействии с неземным пространством и временем, с принципиально другой гравитационной средой, со средой, где нет точки опоры, где Земля далекодалеко внизу... Сенсорная депривация, потеря «верха-низа», нарушение сна, фобии, иллюзии, обманы чувств, нарушение схемы тела («летающие руки»), изолированность и мн. др. Это есть рейтинг угроз психическому здоровью. Таким образом, возникла задача познать спектр психических состояний, виды трудных состояний измененного сознания. Познать особенности предметного окружения новых сигналов, провоцирующих фрустрационные состояния, клаустрофобии. И многое, многое другое, что ранее не исследовалось. Очень важно отметить, что Ф. Горбов выдвинул свою установку в процессе психологической подготовки космонавтов: а) психологическая подготовка — это не только знание о себе, о возможных атипичных реакциях, но и формирование иррационального мышления, инсайтов, трансцендентных ассоциаций, выход за пределы знаний, надситуативное мышление, особого рода резервов, освобожденных архетипами сознания.

Федор Дмитриевич развил теории роли подсознательного, «Я-второе Я», памяти как матрицы резервов психики для восстановления ориентации во времени и пространстве. Создал теорию постурально-тонических эффектов и их влияния не только на переживания безопорного пространства, но и на персональное пространство в условиях искаженного сенсорного поля. Все это требовало научного наполнения психологическим содержанием программы деятельности, описания операционально-интеллектуального, душевно-духовного состава действий.

Исследование сознания при социальной и публичной изоляции, в условиях психической напряженности, познание угроз групповой деятельности: межличностных и внутриличностных конфликтов.

Высокий методологический профессионализм Ф. Горбова, человеческое, духовное чутье на необходимых ему научных сотрудников в области нейропсихологии, психологии личности, психоневрологии, общей психологии, психологической физиологии позволило ему сформировать высокопрофессиональный коллектив (В. Мясников, М. Новиков, Б. Егоров, В. Лебедева, Г. Изосимов и др.). Идеология построения исследований преследовала дальнюю цель — сформировать субъекта, познающего сущее в космическом полете, создать психологические условия для развивающего креативного мышления, самодостаточности и в процессе профподготовки, вывести космонавта из стереотипного круга эксплуатанта космического корабля. Решение такого уровня задач всей прекрасно организованной медико-биологической системы обеспечения здоровья, работоспособности, выживания (в которую входили В. Яздовский, О. Газенко, Н. Туровский, А. Генин, И. Брянов, Е. Юганов, Е. Шепелев, А. Котовская, Л. Головкин, Е. Карпов и др.) были не под силу. Несмотря на их исключительную образованность, инновационные биофизические, физиологические, экологические, медико-гигиенические разработки. Эта плеяда ученых в невероятно сжатые сроки силами своих сотрудников решила проблему жизнедеятельности человека в космическом полете. Они совершили научный подвиг. А что же Ф. Горбов? А он выпадающая точка в системе. У него в руках нет института, нет благоволения начальства, нет в окружении людей, понимающих, что человек — посланец Земли, что он должен оттуда привезти новое понимание образа Земли, как впоследствии скажет космонавт В.В. Лебедев.

Ф.Д. Горбов в своей неистовости развить креативные возможности небожителя с небольшой группой ученых проводит исследования динамики, структуры, функций психического, их глубоких трансформаций в сурдокамерах, барокамерах, на центрифуге, в бассейнах невесомости, в условиях сенсорной депривации, моделирует будущую профессиограм-му действия, вводя элементы информационного стресса, личностно-социальных конфликтов в групповой деятельности, исследует периоды сна в условиях замкнутых пространств, воспроизводит экспериментальные условия для исследований памяти, переживаний, образных виртуальных видений, отсутствующих реалий в предметном мире. Его группа впервые наполняет содержанием такие понятия, как «сенсорный голод», «сенсорная депривация», ибо эти явления создают парадокс нсдогружснности сознания. Появились новые научные факты: недогрузка сознания от чувственной сферы резко снизила уровень продуктивного мышления. А это — потенциальный признак ненадежности в профессиональной деятельности. Отвлекусь. Прошло 40 лот. Сегодня в зарубежной авиации управление самолетом осуществляется не с помощью чувственной (анализаторной) сферы, а с помощью компьютеров. Фактически экипаж работает с виртуальной действительностью, чувственно оторван от управления, т.с. вне ощущения самолета. В 2006 г. в России на этих самолетах случилось три катастрофы при сбоях в компьютерах, когда вне чувственной сферы, вне сенсорной подачи информации процесс принятия решения затягивался. Главная составляющая мышления — предвидение — была обезглавлена.

А мыслящий профессионал в области законов психического и их синергии с внешней средой, с образами предвидимого будущего, с построением живого пространства и регулирующего ход событий времени Федор Горбов предупреждал о тяжких последствиях отехниченного человека в человеко-машинных системах, где искусственный бесчувственный интеллект правит бал. В этом предвидении не было величия ученого, была глубокая работа в области мозга и психики в ее надмозговой ипостаси. Это считалось мистикой, а Горбов открывал и открывал новые формы раздвоенного сознания с потерей контроля над «вторым Я» в нормальной и аварийной деятельности здорового человека. Он продолжал исследования условий, когда развивается феном деперсонализации: иллюзии, утраты схемы тела, распад приспособительных и интеллектуальных форм психического отражения, прекрасные исследования по невесомости, где исчезает чувство низа, т.е. опоры. Это очень сильное стрессовое воздействие. Его идеи об участии постуральных рефлексов в формировании опоры доказательно показали, что даже в условиях отсут ствия опоры «длящаяся застрявшая мышечная напряженность в надпле-чье и есть тот опорный мышечный аппарат, который “укажет направление к земле”. Это были первые ростки построения спасительного внутри самого человека. Дело в том, что пространственные иллюзии, связанные с потерей опоры могли у некоторых космонавтов вызывать психические состояния «падения неба», разрушения мира, полного синдромального состояния деперсонализации. Недаром возникли вопросы «А не сойдет ли с ума?» Разрешали эту проблему научные исследования по выработке противодействий, в основе которых лежали идеи Горбова о единой функциональной цепи в ее связи с внешними каналами. То же относилось и к гипоксии, провоцирующей через внешний вход разрушение общей ориентации по причине «отключения одного из Я».

Характерно, что все исследуемые психические состояния, могущие нарушить взаимодействие «Я — второе Я», Ф.Д. Горбов с сотрудниками всю глубину патогенетических механизмов трудных психических состояний раскрывали, «исходя из морфологических, электрофизиологических и клинических показателей в связи с проблемой лимбического мозга». Безусловно, его фундаментальные работы в области «Я — второе Я», аффектов, трудных состояний помехоустойчивости, воспроизведения в памяти пережитого, синдромов распада личности в ориентации пространства, конфликтологии группы и мн. др. в дальнейшем определили всю полисистемную практическую инфраструктуру мер, воплощенную в особого рода психоотборе, психологической подготовке, построении технических средств психофизической подготовки, поставленных на космические корабли, систему психологической поддержки. В этих работах участвовали многие специалисты-психологи в области космической медицины (В. Мясников, М. Новиков, В. Лебедева, Б. Егоров, Л. Китаев-Смык, Г. Береговой, П. Симонов, О. Кузнецов, В. Севастьянов, И. Зама-летдинов, О. Козоренко, И. Пономарева, С. Богдашевский, О. Жданов, Л. Хачатурьянц, В. Степанцов, И. Соловьева, В. Лебедев, А. Леонов, В. Сальницкий, С. Степанова, И. Касьян и др.).

Космические психологи во главе с профессором Ф.Д. Горбовым, хотя и совместно со специалистами других наук, но самостоятельно, созидательно, инновационно синтезировали огромный исторический опыт общепсихологических, клинико-психологических, нейрофизиологических экспериментальных социально-ориентированных результатов исследований, в частности, И. Сеченова, А. Ухтомского, В. Гиляровского, Л. Кронфельда, С. Корсакова, Б. Теплова, В. Небылицына, С. Рубинштейна, А. Леонтьева, Б. Ананьева, В. Мясищева, Б. Ломова, В. Зинченко, В. Медведева, С. Давыденкова, А. Миракяна, В. Зухаря, Л. Гримака, В. Звоникова и др.

В психологии было создано научное направление, освящающее путь человека в другие миры, в другие цивилизации, путь к трансцендентному обмену духовной информацией.

Ф.Д. Горбов был и остается провидцем, заглянувшим благодаря своему чутью в те глубины психики, которые еще не поддаются инструментальным исследованиям. Приведу несколько провидческих откровений Д. Горбова, получивших подтверждение уже после его ухода в мир иной (1977).

«...есть основания выделить и локализовать во времени и пространстве то материальное, что определяет психику, при этом необходимо признать самостоятельное значение тех связей, которые приходят через внешнюю среду.

...канал, по которому происходит регуляция (курсив мой.— В.П.), не только не должен находиться внутри мозга, но обычно там и не находится.

...Отношение “Я — второе Я”, двойственность раздвоения сознания замыкается через внешнюю среду» (Горбов, 2000, с. 211-212).

Последние наши с Н.Д. Заваловой исследования человека в аварийных летных условиях, порой безысходного характера (гибель) подтвердили мысли нашего психологического гуру о наличии третьего тонкого канала, который человеку помогал «выходить из себя» и опираться на другое пространство и время, получая неземные импульсы для выхода из безысходного положения (Пономаренко, 2006).

Время и пространство выступало связующей нитью между Я и вторым Я, регулируя поступки и сенсомоторные акты.

Заключая свои штрихи к портрету уважаемого, почитаемого человека, познающего, познавшего, предвидевшего многое, хочу в доказательство правоты его мировоззренческого видения привести некоторые выдержки из книги космонавта. Эти выдержки, на мой взгляд, демонстрируют вечный след, вечный огонь души и ума Ф. Горбова, мечтавшего «психологически сконструировать» космонавта будущего. Космонавта, который способен достойно принести знания в Небо и привезти оттуда то, чего нам не хватает — ответ на вопрос: кто мы? Привожу выдержки из записок Горбова:

«...при выходе в открытый космос мне надо было снять крышку с объектива телевизионной камеры и закрепить на корпусе телекамеры. Я боялся, чтобы она не слетела, но так и не закрепил ее, я начал работать. Через 2,5 часа, когда убирал телевизионную камеру, заметил, что крышка, как оставил я ее, так и осталась висеть, как вкопанная. Это удивило и не соответствовало внутреннему восприятию ситуации. Я ведь подсознательно связывал скорость (она была 8 км/с) с земным понятием движения, относительно земли. Но здесь же движение в вакууме, потока воздуха нет, но сознание того, что при скорости должно было сорвать крышку не оставляло меня в покое. Этот стереотип памяти можно сравнить с остановившейся лестницей в метро. Там ведь тоже срабатывает внутреннее сознание, и мы неосознанно делаем упреждающее ускорение по ходу лестницы».

«... после первого полета девять лет пришлось идти ко второму. Я потерял чувство космоса... Эти переживания нс прошли даром. Они заставили глубже задуматься о своей профессии, о своих возможностях. Компенсировать несовершенство техники, возможности автоматики в случае отказа — это ли наша главная задача? Реализовать себя, творческие способности, заложенные в человеке — в этом и есть смысл пилотируемого полета».

«...Осваивая космос, человек опережает свое сознание, поэтому нельзя, чтобы в космос уходили те, кто не живет интересами Земли. Сегодня там врагов нет, враг в нас самих, и нельзя допустить, чтобы он рассеялся в космосе...» (Лебедев, 1994, с. 179 ,211, 315).

«...Выполнением только профессиональных обязанностей марсианский полет не вытянуть. Интерес к исследованиям, творческая реализация по собственной программе — вот в чем залог психологической устойчивости каждого члена экипажа».

«...на Луну, Марс будем летать не ради колонизации пространств солнечной системы, а с целью познания, чтобы издалека лучше понять перспективы в научном, жизненном устройстве мира. Станция должна соответствовать статусу научной космической лаборатории, необходимо возродить дух подвижничества в науке, технике, необходимо опереться на достойные цели и ценности, которые станут основой страны созидания».

«... в полетах на удалении в миллионы километров постоянно направлять действия экипажа с Земли возможности может и не быть. Экипажу придется полагаться только на свои умственные, психологические и профессиональные силы. Для этого должна быть обеспечена свобода действий экипажа с такой степенью доверия, когда Земля решения, принятые на борту воспринимает как свои, не отделяя от себя их ошибки, рассматривает как общие. Иначе все время на экипаж будет давить груз возможных обвинений в том, что принятое решение недостаточно квалифицированно» (Лебедев, 2006).

Вот та личность в космосе, о которой мечтал Федор Горбов. Его душа и дух живут в этих людях. Не знаю, первое или второе Я Горбова летает во Вселенной, но оно приобрело новое качество — информационной программы о Земле.

Федор Дмитриевич за проявленное мужество в Великой Отечественной войне награжден боевыми наградами: двумя орденами Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда»; за разработку научных программ и внедрение их в практику обеспечения космических полетов награжден третьим орденом Красной Звезды. Была у пего еще замечательная, судьбоносная, пегаспущая звезда — звезда Горбова. Именно она есть подтверждение нашей трансцендентности.

«Мы слушаем не ухом, а ртом».

(П. Флоренский)

Автор: Владимир Александрович Пономаренко, психолог и врач, доктор медицинских наук, профессор, академик РАО, генерал-майор медицинской службы, патриарх отечественной авиационно-космической медицины и психологии

---

На развитие сайта
​