Проблема терроризма, поворачиваясь к миру детства, удваивает свою тяжесть и остроту. За выстрелами и взрывами – подрыв детской веры во взрослость, в тот мир, который создают взрослые для детей. Дети, тем более современные, конечно, понимают, что разбойники, убийцы, насильники существуют в самой жизни. Но существуют в каких-то ее темных закутках, которых достаточно избегать. Терроризм – явление средь бела дня на людной площади, где перед ним одинаково бессильны дети и взрослые. И в момент удара все силовые структуры со своим мощным вооружением оказываются не более эффективными, чем в противостоянии цунами или метеориту.
Не в меньшей степени, чем столкновение с терроризмом, детскую психику травмирует тот факт, что он (как часто, увы, и неспособность защитить от него) – лик взрослости XXI века. Для совсем еще малыша – это крах Эриксоновского «базового доверия к миру», который поначалу предстает в образе ответственного, сверхнадежного, всесильного взрослого. Да и детям постарше трудно принять такое – как немыслимое, невозможное, чтобы потом с этим жить в своем детстве, которое уже и полноценным детством перестает быть.
Оппозиция «герой – антигерой» хорошо работает в условном – сказочном, игровом плане и от террора не защитит. Но осмыслить немыслимое поможет. А это – решение половины проблемы.
Подробнее об этом - моя коллега и друг психолог Ольга Маховская.
Владимир КудрявцевКак говорить с ребенком о терактах?
Ольга Маховская
Психолог-исследователь, кандидат психологических наук., автор книг — «Как спокойно говорить с ребенком, чтобы он потом вам дал спокойно жить», «Думай как ребенок. Поступай как взрослый», «Американские дети играют с удовольствием, французские по правилам, русские — до победы».
11 правил и одно исключение
То и дело слышу от молодых мам: «А мой играет в террориста, ему нравится, когда все взрывается! Это же пройдет, поумнеет, разберется?»
Вообще-то идентификация с террористом — Стокгольмский синдром, объяснить, конечно, такое поведение можно, но принять как норму трудно, потому что пройдет время, и никто не поумнеет.
Представление о том, что такое хорошо, что такое плохо, закладывается рано. Плохие герои — Дракон, который держит всех в страхе, Баба Яга, которая любит покататься на косточках съеденных ею детей, Волк (этот вообще загрызет кого угодно, голод не тетка)... Террористы в этом ряду.
Террорист — это бандит, который следит, когда народ собирается вместе, на вокзалах, на концертах, в домах, чтобы взорвать как можно больше людей. Дети 4-6 лет понимают такой простой сюжет. Но в сюжете про террориста должен быть и антигерой, спасатель, сильный и ловкий. Вот с ним и должен идентифицироваться мальчишка. Пришло время придумывать такого персонажа. Быть героем, нападать и побеждать мальчишкам нравится, но причина здесь физиологическая: выделяется гормон радости. Какой персонаж будет вызывать повышение уровня допамина — террорист или его антипод?
Теракты — это новая реальность, в которой растут дети во многих странах мира — Израиль, США, Франция, Испания, Турция, Россия.
Дети всех возрастов сразу попали в число жертв самых крупномасштабных террористических актов в России и мире, начиная со взрывов двух домов на Гурьянова и Каширском шоссе в Москве в 1999 году. Тогда погибли 241 человек, из них 15 детей. Примерно такая же статистика по последней авиакатастрофе в Египте, которая стала скорее всего результатом теракта: 224 погибших, 17 из которых дети. Такова пропорция детей в местах массового скопления людей, на которые нацелены террористы.
Со времени первых терактов в России выросло поколение взрослых, многие из которых уже стали родителями. Но прежде некоторые из них стали вторичными жертвами терактов. Так называют детей, шокированных телевизионными репортажами, паническими криками и высказываниями родителей.
По неопытности взрослые выражали свои эмоции, страх и агрессию по отношению к террористам, когда малыши бегали рядом. В результате психологи и психиатры констатировали, что новое поколение в 2 раза невротичней, чем их безоглядные родители. Теракты невротизируют. Это первое.
Второе: теракты формируют краткосрочную установку на жизнь, которая может внезапно, без всякой причины и даже намека, закончиться в самый счастливый момент жизни, даже если эта жизнь только началась.
Террористы в качестве мишеней выбирают воскресные, праздничные мероприятия, когда мы больше всего открыты, расслаблены и счастливы — первое сентября в Беслане, концерт в Норд-Осте, футбольный матч в Париже, возвращение из отпуска в Петербург...
Столкнувшись с такой несправедливостью, и ребенок, и взрослый может потерять мотив жить и действовать дальше. Ребенок будет расти, внешне меняться, а внутри так и останется перепуганным и беспомощным, не способным принимать решения самостоятельно. Такая внутренняя инвалидность называется выученной беспомощностью: «Ничего не поделаешь!» — лейтмотив такого существования.
Пережив мужественно теракты, человек может внутренне отвернуться от беды, отказаться говорить на эту тему, «забыть навсегда», или, как говорят психоаналитики, вытеснить ее. Эта ловушка, которая может затянуться петлей на горле спустя многие годы.
Я говорю о посттравматическом стрессе, когда приступы паники и страха настигают внезапно, и горе требует того, чтобы его все равно пережили медленно, мучительно, как ад, который всегда внутри. Посттравматический стресс — это тяжелое психологическое состояние, сопровождающееся снижением настроения, ухудшением памяти, пессимистической оценкой перспектив, депрессией, невозможностью устанавливать глубокие контакты с окружающими, высокой возбудимостью, или, напротив, слабой реактивностью взрослых и детей.
Но главная особенность посттравматического стресса — это его продолжительность во времени. После первой острой фазы страха и последующего шока, наступает довольно продолжительный период внешне нормального поведения, когда ребенок ведет себя «как всегда». Единственное, чего он избегает, так это ситуаций и разговоров, связанных с предыдущим шоком.
Я все время думаю про тех родителей, которые в детстве уже пережили ужас терактов. Новые события для них могли стать детонаторами старых травм. Не станет ли стресс родовой травмой, которая будет передаваться из поколения в поколение? Не станет ли эта травма проклятием, сводящим на нет все надежды и энтузиазм семьи? Не станут ли дети из «здоровых» семей новыми вторичными жертвами? Чтобы предупредить и амортизировать психологические последствия теракта, помните о некоторых правилах.
Правило N1: Если хотите посмотреть новости о теракте, отведите детей от экранов телевизора. Вы не успеете прокомментировать картинку. Ребенок испугается быстрее. Точно так, не нужно при ребенке панически обсуждать с друзьями и родными произошедшую катастрофу. Ребенок настроен на ваши эмоции, но сильные эмоции, с которыми справляется взрослый, ему еще не по плечу.
Правило N 2: Если после новостей о теракте, ребенок боится идти в детский сад или школу, нужно найти способ оставить его дома на 1-3 дня. Учиться он все равно не сможет. Более того, испуганные дети будут индуцировать друг друга, заражать своими страхами и невероятными предположениями. Учителя и воспитатели, как правило, идут на встречу и относятся к повышенной тревожности детей с пониманием.
Правило N3: С ребенком нужно поговорить о том, что его испугало. Но первое, что нужно сделать — это прижать к себе: «Не бойся, я с тобой!», «Я никому не дам в обиду своего малыша». Не бойтесь взять его на ночь к себе в кровать. За одну-две ночи он не привыкнет, но зато почувствует себя реально защищенным и успокоенным.
Правило N4: Нужно рассказывать детям о том, что другие и дети нуждаются в помощи и прививать им навыки солидарности. Отнести игрушку в пункты сбора помощи пострадавшим, написать письмо или сделать открытку — хороший способ активного противостояния беде.
Исключение из правил: Но! Если ребенок шокирован, испуган не нужно на него давить и мучить его разговорами. Когда пройдет самая острая фаза, вы обязательно поговорите. А пока нужно просто побыть с ним и попробовать чем-то порадовать или отвлечь: игрушкой, кино, книжкой. Транквилизирующие приемы хороши: погладить, успокоить, поцеловать, держать за руку на улице, разговаривать тихо.
Правило N5: Не забудьте сказать, что бояться террористов (равно, как и других опасностей) — это нормально. «Все испугались. Любой бы испугался на твоем месте!» «Взрослых людей специально учат жить и работать в условиях опасностей. Врачи, пожарные, спасатели специально и долго этому учатся. А когда они были маленькими, они тоже боялись. Может даже больше всех, поэтому и решили вырасти и помогать людям».
Правило N 6: Помочь ребенку до 10 лет понять и пережить горе помогают невербальные методы: дайте ребенку карандаши, мозаику, пластилин, пусть изобразит то, что его волнует. Это поможет вывести во вне детскую травму, научит с нею справляться даже тогда, когда ребенок становится неконтактным.
Правило N 7: В доме всегда есть темные места, которых ребенок избегает. Пусть это будет уголок страха. Возьмите ребенка за руку или обнимите за плечо и поделитесь с ним своими страхами в расчете на то, что он вас утешит, а заодно и расскажет, как ему было страшно.
Правило N8: Наряду с отрицательными персонажами, пиратами, волками, Кащеями, придумайте рассказ про террориста, который, как Дракон держал всех в страхе, требуя все новых и новых жертв. Дракон — типичный террорист, который не умеет любить, не знает, как получить любовь других. У него злое сердце, поэтому все, что он делает, это убивает, но в конце концов, люди с ним справляются.
Посмотрите вместе с ребенком фильм или мультфильм про Дракона. Террорист, несмотря на человеческий облик, это уже не человек. Зомби, Фредди Крюгер, Дракула — создания, в которых программа жизни по каким-то причинам была заменена на программу смерти. Это опасные создания, противостоять им можно только сообща, детям лучше держать от них подальше.
Много лет проработав директором по содержанию «Улицы Сезам», я могу сказать, как непросто найти простой образный язык, чтобы поговорить с ребенком о безопасности, не испугав, но озадачив его. И каждый раз, возвращаясь к этой теме, я прихожу к выводу, что базовым навыком безопасности является умение говорить «Нет!» чужаку. Террорист — это тот же чужак.
Правило N9: Если вы оставляете ребенка дома, научите его не открывать дверь чужим людям, и не отвечать на телефон неизвестным. Для этого мало рассказать, нужно показать, потренироваться. Выйдете из квартиры, вернитесь, позвоните, скажите кодовые слова, похвалите ребенка за то, что он все сделал правильно.
Правило N10: Когда случается беда, люди объединяются, берутся за руки. Покажите ребенку, как организовано можно выйти из дома по лестнице. Лучше всего этот навык отрабатывается в детском саду.
Правило N11: «Не забудь позвонить маме!» Это правило для школьников. Что бы ни случилось, если есть возможность, нужно отправить смс или позвонить домой, чтобы не волновались мама, папа, бабушка…
Массовым посттравматический стресс становится в результате войн, катастроф, землетрясений. Свое название этот синдром (то есть почти заболевание, но позволяющее жить в обычных условиях, без госпитализации), получил после того, как психологи стали работать с ветеранами войн — вьетнамской, афганской, чеченской.
Но, конечно, психологические последствия войн и катастроф были и раньше. Просто психическому здоровью раньше уделяли меньше внимания. Печально, но именно войны стимулировали развитие психологии как науки и практики.
И совсем недавно стали обращать внимание на детей. Виной тому — подлый терроризм. Последние исследования посттравматического стресса показали:
Существует устойчивая взаимосвязь между полом и возникновением посттравматического стресса у детей. У девочек посттравматический стресс возникает чаще, его признаки более выражены, чем у мальчиков.
Уровень интеллекта влияет на глубину переживания беды. Существует обратная зависимость — чем ниже интеллект, тем интенсивнее проявления посттравматического стресса.
Семья для взрослых и детей сильнейший амортизатор в беде. Отсутствие адекватной поддержки в семье усугубляет стресс.
Из книги Ольги Маховской «Как спокойно говорить с ребенком о жизни, чтобы он потом вам дал спокойно жить» (М., Эксмо, 2015)
www.psychologytoday.ru
На развитие сайта
