Александр Асмолов. Гонки за будущим: и вот наступило потом

Закладки:
Просмотров: 4 276
- 0

Между эффектом самосбывающихся прогнозов и эффектом психологии восприятия

6.06.2017

В России, как во многих других странах мира, обострился особый процесс - процесс гонок за будущим. И чем больше я вглядываюсь в различные прогнозы будущего, в том числе прогнозы образования XXI века, тем чаще вспоминаю парадоксальное название недавно вышедшей книги известного мультипликатора Гарри Бардина «И вот наступило потом».

Любые прогнозы, как и пророчества, занятие не только привлекательное, но и рискованное. Не случайно провидцев и очевидцев, как поется в песне Владимира Высоцкого, во все века сжигали на кострах. Прогнозирование будущего весьма рискованно и потому, что при всей непредсказуемости будущего именно в силу этой непредсказуемости срабатывает эффект самосбывающихся пророчеств: утопии и манифесты чаще перерождаются в империи и тоталитарные режимы, а не в светлые города солнца.

Эффект самосбывающихся пророчеств - лишь один из эффектов прогнозирования как конструирования будущего, без учета которого любые «объективные» прогнозы могут рассыпаться как карточный домик.

Другой эффект, который также, на мой взгляд, необходимо удерживать в фокусе внимания в ходе гонки за будущим, - это эффект психологии восприятия, известный как борьба полей зрения.

Когда смотришь на Россию образца 2017 года и строишь прогнозы будущего, необходимо осознать, что историческое восприятие страны подвластно эффекту борьбы полей зрения: один глаз видит, например, пятно коричневого цвета, другой глаз - пятно синего цвета. И возникает то один образ восприятия, то другой, соперничая друг с другом, накладываясь друг на друга.

В восприятии России 2017 года конкурируют между собой как минимум два образа будущего, несущие разные исторические установки. Первый из этих образов емко передается известной идеологической триадой министра просвещения Российской империи графа Уварова «православие - самодержавие - народность».

Другой образ триады - «свобода - равенство - братство» - ассоциируется с временами Великой французской революции XVIII века.

На наших глазах один за другим набирают силу самые разные программы и стратегии, пытающиеся дать свои ответы на вызовы неопределенности, сложности и разнообразия «текучей» эпохи перемен.

Среди нынешней ярмарки прогнозов будущего, гонки проектов различных образов XXI века - образа человека, образа разума, образа образования - метафора «неизбежности странного мира» наиболее емко передает смысл каскада происходящих в мире перемен.

Во всех этих образах будущего, «историях завтра» преобладают апокалипсические интонации, касающиеся перспектив человека и человечества. Будущее образования, сулящего успешную адаптацию к меняющемуся миру, связывается с оснащением «человека будущего» набором ключевых навыков и компетенций XXI века, в том числе навыков креативности. Будущее разума в эпоху сингулярности (Р.Курцвейл) - с адаптивной эволюцией моделей искусственного разума. При этом не исключается, что, подобно тому как в средневековой Великобритании «овцы съели людей», гибкие алгоритмы, платформы потеснят человека, превратив его в представителя «бесполезного класса», уходящую натуру эволюции.

При всем разноцветии картин будущего, «повестках действий» с временными горизонтами от 5 до 100 лет их объединяет ряд общих особенностей. Во-первых, за разноликими моделями будущего проступает синдром диссонанса современника, который перманентно не успевает за бегущим днем, находится не в ладу со временем и самим собой.

Во-вторых, вызовы «странного» мира - вызовы неопределенности, сложности, разнообразия - чаще всего интерпретируются как деструктивные вызовы «беспорядка», «хаоса», «шока будущего» (Э.Тоффлер), препятствующие адаптации человека и человечества к изменениям среды, а также адаптации других биологических видов в текучих мирах экологических, техногенных, социальных и психологических трансформаций. В результате спровоцированный потоком деятельностей (и сознания) человечества рост темпов эволюции и утрата постепенного характера эволюции оборачиваются нарастанием тенденций регресса, архаики, «бегством от свободы» (Э.Фромм), а также приступами страхов перед неопределенностью и непредсказуемостью настоящего и будущего.

В-третьих, прогнозирование будущего осуществляется на фоне происходящих технологических, промышленных и когнитивных революций, изменяющих образы жизни и образы мира человечества (см., например, Р.Курцвейл, 2016; К.Шваб, 2017; Ю.Харари, 2016, 2017). В результате этих революций «шок будущего», о котором на границе XXI века предупреждал футуролог Э.Тоффлер, становится «шоком настоящего», а время перемен - нормой современной жизни.

В условиях растущей нестабильности человечество сталкивается с задачей выработки эффективной «повестки действий» в изменившейся глобальной ситуации и через, особо подчеркну, оптики рациональности и экономической сообразности ищет пути реагирования экономического субъекта социальных систем на различные изменения, кодируемые как переход от SPOD-мира (S - Steady - устойчивый; P - Predictable - предсказуемый; O - ordinary - простой; D - definite - определенный) к VUCA-миру (V - volatility - изменчивость, неустойчивость, нестабильность; U - uncertainty - неопределенность; C - complexity - сложность; A - ambignity - двусмысленность, неоднозначность, амбивалентность).

Противоречивый мир VUCA приводит к появлению адаптивных футурологических концепций, в которых упование на наращивание адаптивного потенциала личности XXI века за счет расширения репертуара так называемых компетентностей и навыков XXI века, в том числе навыка креативности, сочетается с осознанием необходимости подбора для успеха в бизнесе людей, обладающих толерантностью к неопределенности. Настоящий, а не только грядущий мир VUCA становится также и драйвом пересмотра практики различных адаптивных моделей практики образования в разных странах мира, стимулом для преодоления системного кризиса образования с помощью перехода от парадигмы обучения знаниям, умениям, навыкам к «школе неопределенности» и парадигме вариативного мотивирующего развивающего образования.

На фоне этих событий за последние десятилетия в России было осуществлено несколько масштабных попыток реформирования образования «сверху», без критической рефлексии которых любой новый управленческий проект прогнозирования будущего системы образования как потенциального ресурса позитивных сдвигов в экономической жизни страны имеет мало шансов на успех. В контексте тренда образовательной политики последних лет, проявляющегося в установках на архаизацию образования, риски восприятия новых проектов реформирования образования и проектов будущего резко возрастают.

В связи с этим считаю необходимым при позитивном восприятии замыслов различных футурологов образования приступить к очередному витку модернизации образования «сверху» обозначить некоторые явные риски социального восприятия и последующих результатов этих проектов реализации по гамбургскому счету.

1. Любые предшествующие попытки модернизации образования наталкивались на следующие барьеры:

- игнорирование ожиданий и мотивации населения при проведении социальных реформ;

- доминирование технократических (технологических, организационно-экономических) моделей модернизации, выносящих за скобки социально-экономические и психологические эффекты образования (образование как фактор социальной стратификации, социальная мобильность, социальная консолидация (или сегрегация) населения, образы будущего новых поколений подростков и молодежи, формирование культурной идентичности и т. п.);

- сведение политики реформирования образования к ведомственным программам отдельной отрасли, игнорирующей специфику образования в открытом сетевом обществе, утрату монополии образования как института социализации по сравнению с другими институтами социализации, особенно в условиях информационной социализации и последствий цифрового разрыва между поколениями;

- риск превращения образования в «козла отпущения» за любые проявления социальной напряженности на фоне увеличивающегося социального расслоения общества, обострения ксенофобии, этнофобии, либералофобии, охоты на ведьм, роста рядов сторонников «особого пути» страны и оппонентов любых «инноваций».

2. Риск сведения сценариев развития образования к адаптивным компенсаторным сценариям технологического апгрейда уже нынешней системы образования, превращающих разные перспективные модели образования-2018-2024, 2018-2030 и т. п. в ретроспективные модели еще до их обсуждения и принятия. Технологические апгрейды образования напоминают мне попытки превращения с помощью апгрейда «Запорожца» в «Мерседес».

Об этом риске скажу особо. Четко понимаю, что в самих сценариях «повестки действий», отвечающих жесткой управленческой логике, вряд ли уместны рассуждения о выборе методологии и, не побоюсь этого слова, философии проектирования будущего. Тем не менее считаю нужным заметить, что именно методология конструирования будущего в значительной степени предопределяет выбор целей, приоритетов, языка описания любого проекта.

По умолчанию в качестве методологии принимаются, по сути, две точки опоры:

- методология рассмотрения образования через призму концепций человеческого капитала, в которых люди в основном «ресурсы», «средства», «кадры», «инструменты» решения государством экономических задач;

- «философия эффективности» (предлагаемая бизнес-сообществом философия обучения личности ключевым навыкам (компетенциям) ХХI века, в том числе «навыку креативности»).
Все другие общие методологии проектирования будущего, в том числе классические методологии моделирования устойчивого развития в контексте концепции мировой (системной) динамики Джея Форрестера, методология «третьей волны» Эльвина Тоффлера, футурология сингулярности Реймонда Курцвейла и, главное, философия нестабильности Ильи Пригожина, нередко остаются вне фокуса внимания конструирования самых разных программ конструирования как образов образования, так и образов человека XXI века.

Это особенно грустно, так как без философии нестабильности, выделившей основные тренды современности - вызовы неопределенности, сложности и разнообразия, без учета происходящей когнитивной революции, без анализа прогнозов и последствий 4-й промышленной революции вряд ли возможно построить перспективные модели образования ХХI века.

Но не хочу обрывать обсуждение гонок за будущим на грустной ноте.

Наука, как бы ее ни травматизировала архаическая идеология «бегства от свободы», ищет веер путей своего развития. Если в точных науках XX века главным символом познания был атом, то в XXI веке ему на смену приходят такие символы, как мозг и разум. И на очереди такие символы, как сознание и человек, готовый к изменениям. Впечатляюще выглядит картина финансирования исследований в области нейрокогнитивных наук и нейротехнологий в первой декаде XXI века:

«Connectom» (2005-2015 гг., США, финансирование 100 млн долларов США);
«Blue Brain» (2006 г., Швейцария, 100 млн евро);
«Human Brain Project» (HBP) (2012-2022 гг., Еврокомиссия Евросоюза, финансирование 1 млрд 190 млн евро);
«BRAIN Initiation» (2013 г., правительство США, 2014-2024 гг., финансирование 3 млрд долларов США по 300 млн долларов в год);
«Big Brain» (США, корпорация Microsoft, 60 млн долларов США);
«Brain netome» (2013 г., Китай, 200 млн юаней).

Без анализа этих исследований, понимания причин смены цепи символов познания «атом - мозг - разум - сознание...» футурологические прогнозы останутся в безвоздушном пространстве... «И тогда наступило потом».

Но я отношу себя к эволюционным оптимистам. И поэтому завершу свое эссе фразой из публицистического философского памфлета Вольтера «Кандид, или Оптимизм»: «Все события неразрывно связаны в лучшем из возможных миров. Если бы вы не были изгнаны из прекрасного замка... если бы не были взяты инквизицией... не есть бы вам сейчас ни лимонной корки в сахаре, ни фисташек.

- Это вы хорошо сказали, - отвечал Кандид, - но надо возделывать наш сад».

Так и нам, что бы ни происходило на ярмарке прогнозов и новой архаики будущего, надо возделывать наш сад - сад культуры достоинства, сад современности для бесстрашного поколения сложных свободных людей, готовых к изменениям реальности, сад вариативного образования XXI века.

www.ug.ru

На развитие сайта

← вернуться